Новгород Великий

в эаписях^летописных и житийных. Помимо своей худо- жественности, легенды эти ценны и для науки — они повествуют как историческое событие отразилось в на- родном сознании. «Самый вымысел», — говорит немецкий историк Ранке, «имеет свою истину, несколько он представляет древнюю традицию и есть периоды, в которых традиция и история нераздельно соединяются друге другом». На- конец, художественный памятник, опоэтизированный в народном сознании, делается как бы живым свиде- телем давних времен. Приводим здесь несколько легенд новгородских. летопись: «Прииде Новугороду архиепископ Аким и требища ра- зори и Перуна посече. И повеле влещи в Волхов. И по- верзавше ужи, влечахут и по калу биюще жезлием и пихающе. . И в то время вошел бяше в Перуна бес : «о горе! ох мне! Достахсяне милостивым сим\рукам». И вринуша его в Волхов. Он же пловя сквозе/ великы мост, вернее и палицу свою и рече: «На сем мя поми- нают Новгородскые дети». Его же и ныне безумнии, убивающеся, утеху творят бесом». И действительно, во все время самостоятельной жизни Новгорода, Великий Мост занимал видное место в его междоусобиях, а при погроме Ивана Грозного в 1570 г. был местом массовых казней. В народном сознании невинная гибель многих тысяч Новгородцев, свергаемых по велению Грозного с Великого Моста, была связана с особенностью Волхова не замерзать, по Великий мост. — О разрушении идола в Нов- городе так повествует первая Софийская

Великий

мост