Молодые мастера искусства

Б этих словах — стремление к осмысленному юмору, к сатирическому смеху. Сатира же не скорбит, не грустит и не улыбается ласково. Сатира негодует, бичует, сатира яростна и жестока. ІІо клоунада далека от того, чтобы себя ограничить этим жанром, тем более советская клоунада, задача которой—веселить—так почетна. И ученик Школы циркового искусства М. Румянцев (Каран д'Аш)—представи тель юмористического клоуиадного жанра. Он знает, что клоунада должна быть раньше всего смешной, и в свободные часы пытливо вглядывается в глаза зрителю с тем, чтобы угадать его «слабые стороны», угадать, что в силах его рассмешить, позаба вить. II он зпаег секреты, ибо стоит появиться Каран д'Ашу па манеже, как зритель смеется, аплодирует и называет Каран д'Аша по имени. Популярность Румянцева огромна. Б последнее время о нем много не только говорят, но и пишут. Юмор его несложен, норой примитивен. Топким голосом он кричит униформисту, сбросившему его морковку ео стола на землю: «Эй ты, кукарача!» — п зритель смеется. Он выезжает на ослике, прячет в чемодан собачепку, пародирует исполняемые номера, и зритель смеется, смеется, смеется. Б чем лее секрет заразительности смеха Румянцева? Бо-иервых, в самой атмос фере цирка. Б наполненной радостью, бодростью, верой в собственные силы атмос фере молодого советского цирка хочется непременно смеяться, пі ѵ тпть, веселиться. Послушайте разговоры зрителей в антрактах, в фойе, в буфете, у вешалки. Они неизменно шутливы, словно незаметно для самих себя подчиняются ритму цирковых преіставлений. Видя клоуна, зритель авансом смеется, а если это Каран д'Аш, то и хлопает ему в ладоши. Румянцев — вдумчивый цирковой художник. Несмотря на молодость, он прошел сложную школу, жизпепную и профессиональную. Он —сын рабочего завода «Элек тросила». Окончил школу циркового искусства. Играет на нескольких инструмен тах, рисует, занимается акробатикой. Ему ничего не стоит сделать стойку, кульбит или сальтомортале, да еще к тому же смешно, так что зриге п. долго и заразительно смеется. Его падениям позавидовал бы профессиональный гимнаст. Б манере работы Румянцева характерны жест и движение, а не слово. Он часто снимается и изучает свое изображение на фотографии. Лет пять он работал над обликом Чаплина. Месяцами изучал каждую складку на брюках, потом переходил на галстуки, рукава, парик. «Публика относилась ко мне приветливо,— рассказы вает Румянцев о первом периоде своей работы. — Меня интересовало — почему? В дальнейшем я понял, что движения мои были комичны, чго несознательно для самого себя я уже достигал юмора посредством движений». «Сделав» Чаплина, он постепенно стал уходить от трагического в своей основе образа Чаплина. Он сменил котелок на мягкую шляпу, надел почти обыкновенный, лишь мешковато сидящий костюм. Летом он одевается, как счетовод на даче. Взял гиб кую тросточку в руки, и получился лирический простак. Он говорит, что он больше «не Чаплин», и это правда, ибо Чаплин трагичен, как и трагичен всегда образ Августа — клоуна на Западе. Но усики Чаплина Румянцев сбрить не решается. Нет, все-таки это Чаплин, но чудесно помолодевший и повеселевший Чаплин, Чаплин наш, советский, в глазах которого ие тоска, а неизменный смех, всегда заражающий зрителя!