Метро и прошлое Москвы

ную ширину, как, например, от Неглиненских ворот к мосту через Неглинную и далее до Мучного ряда. По бокам мостовой, особенно в осеннее дождливое время, стояла грязь непролазная; перебраться через нее было трудно, вследствие чего между проезжими, встретив- шимися на мостовой, нередко происходили столкновения, коячавшиеся драками. Достаточно грязной была, однако, и сама мостовая: по с/швам Ван- Кленка, 44 ' по ней можно было ходить' лишь в сапогах, а Рейтенфельс характери- зует ее как «бревна, плавающие в грязи». Но было бы неспр'авед-

ливо объяснять эту грязь установившейся привычкой к ней москвичей: когда в Москве появились иностран- цы и образовали особую Немецмую слободу, устраи- ваясь в ней по' собствен- ным вкусам и привычкам, то и у них грязь была едва ли меньше москов- ской. Так, например, ио рассказу Корба, * 5 «в связи с шедшими дождями улицы Немецкой слободы стали непрохо димыми ; повсюду там разбросаны повозки, которые . так глубоко за-, сели в грязь, что лошади бессильны их вытащить».

Рис. 63. Бревенчатая мостовая ХѴП в. на Арбате (деталь Сигизмундовского плана, 1610 г.).

В сухое время года грязь подсыхала, и если местами п оставались болотца, то на большинстве улиц лежал толстый слой пыли, поднимавшийся в воздухе (от движения телег и прохожих. На московские улицы выбрасывался из домов всякий мусор и нечистоты, ^дин из документов XVII в. указывает, что в переулок, соседний с Козьмодемьянским, связывавший Тверскую и Дмитровку, «возят из дальних окольных дво- ров стерво и всякой скаредной^' помет», на' Тверскую же из многих домов и, в частности, из Страстного монастыря «из отходов на улицу поделаны выпуски», а на Дмитровке от- мечен «выпуск 1 из бойни», откуда «плывет всякой скаред». Загрязненность города увеличивалась обилием в Москве скота; навоз кѵчами лежал в обывательских дворах, масса его собиралась вокруг царских конюшен, скотных дворов да