Мастерская монументальной живописи при Академии архитектуры СССР

170

она помещалась в пер еулке на Воронцовом поле ), то он снова возвращался домой . Потом я услышал от др у зей , что он очень плох и, ругая себя за тупую невниматель­ ность, за которую уж е получил жестокий урок , отложил все дела (я был тогда занят одной росписью , и нас, по обыкновению , гнали в хвост и в гриву) и собрался к Льву А лександровичу . Была осень, и уж е начались заморо зки . Было тихо , хо ло д ­ но и ясно. Я оборвал в саду последние розы . Их было уж е очень мало , все больше немахровые , золо ти с то ­ розовые . Я нарвал еще астр и поехал в больницу . Разы ­ скал я Льва Александровича очень быстро . Он лежал в отдельной палате , и, когда я вошел, ем у как раз при­ несли поесть. Он ел , полулеж а на кровати , тщ ательно пережевывая мясо . Я давно не видел его и, вероятно , невольно выразил своим видом ужас , так он перем енил ­ ся . Ш ея у него стала тонкая , как у цыпленка, и какое-то ссо хш ееся , ж елтое личико беспомощно покачивалось на ней. Большие глаза смо трели пустым , обращенным куда- то внутрь вз глядом . Он чуть-чуть усм е хн ул ся на мой испуг и сказал , что рад меня видеть . «Как глупо , что я никогда не писал цветы» ,— сказал он, глядя на розы . «Сейчас я понимаю , как это интересно , а вот раньше как-то совсем не хо телось . Возьми там во что-нибудь поставить, только надо розы о тдельно» . Я объяснил , что роз уж е осталось очень мало , потому и пришлось д о ­ бавить астр . «Они тож е красивы е» ,— сказал Л. А . На столе лежал сигнальный номер Низами *. Я видел рисунки в первый раз, и Л. А . , выпростав тонкую , как палка, р ук у из-под одеяла , перелистывал книгу и по­ казывал мне рисунки . Я восхищался очень многими , но особенно мне понравилась страница, где душ а в образе птицы ул е та е т в разорванную сеть . «Э то ведь душа?» — спросил я. Лев Александрович снова чуть-чуть у см е х ­ нулся , и мне стало все понятно . Я понял, что он знает , что он ум р е т , что он видит мой страх и понимает меня . Мы помолчали . «Ну расскажи , как твои дела? кончае­ т е ? »— спросил Лев Александрович . Я стал рассказывать ем у о нашей работе , пожаловался на трудно сти , рас­ сказывал о товарищах , о том , кто что делае т . Речь зашла о Павловском . Помнится , я рассказывал о какой- то его работе . «Я что-то не очень люблю его живопись ,— сказал Лев Александрович — всегда у него какая-то жженая сиена». Я стал жаловаться на то, что соверш ен ­ но не чувствую в себе уверенности и это страшно м е ­ шает и все портит. Он снова у см е хн у л с я : «Э то придет . Б уд е т и уверенность» . Я чувствовал, что еще немного и