Мастера искусства об искусстве. Том IV

нию и наблюдению природы, природная свора и разгульная жизнь, я совершенно оставил русских, которых люблю до само- отвержения. Я знаю только, что Брюлло и Ефимов поехали в Грецию с Давыдовым. Об иностранных художниках скажу: Торвальдсен перестал работать. Последнее его произведение доказывает, что он в преклонных летах. Несколько молодых скульпторов немецких и итальянских начинают занимать его место. Они близятся к древним грекам, и вот и все условие скульпторов. Но живописцы, о, живописцы совсем иное! Мы, несчастные, терпим жестокие революции и до сих пор не можем ни на чем остановиться. Немцы в глазах почтенного света имеют двух отличных художников: Корнелиуса и Овербека... ...Но кто согласит немцев надеть венки на сих двух мужей! Большая половина их кричит, что не в наш век работать из святого Писания, что за охота повторять! Они держат себя в границах холодного подражания живописцам лучшего вре- мени! «Надобно,—говорят они,—согласоваться с требованием нашего времени и действовать на удовлетворение публики», и вот они пустились в tableaux de genre подра?кать французам и не могут быть французами, а французы после гипсового стиля Жерарда, Жиродэ, Давида и других пустились подражать пер- вой половине немцев, в сухой классицизм живописи, существо- вавший до Рафаэля. Англичане держатся одного эффекта, как и всегда бывало... Рим, сентябрь 1835 г. . . .Вы говорите, что достаточно форм благородных, чтобы сделать фигуру Иисуса соответственной вообразимости. Если бы этим в самом деле можно было довольствоваться, то моя кар- тина кончена, ибо гармония линий и правильность рисунка всеми уже одобрены. Но как это недостаточно для большой картины нашего времени, которая требует непременно силы и гармоиии красок и мастерской ловкости кисти, не выходящей за границы строгого рисунка и выражения, свойственного каждому предмету! Вот эти-то условия, о которых нам не гово- рили в Академии, меня совершенно теперь приводят в тупь. Написать истинно колоритно белое платье, закрывающее боль- шую часть фигуры в естественную величину, каков мой Хри- стос,—право, не легко: сами великие мастера, кажется, этого избегали; я, по крайней мере, по всей Италии не нашел себе