Мастера искусства об искусстве. Том II

ствами убедительного красноречия, которым пользуются среди вас энергичные сыны свободы. Полный уважения к их непре- ложным декретам, я смолкаю. Я счел бы свою задачу выпол- ненной, если бы я заставил однажды сказать старика-отца, окруженного многочисленным семейством: «Приходите, дети мои, приходите посмотреть на того из ваших представителей, который первый умер, чтобы дать вам свободу; вы видите его черты, как они ясны: кто умирает за отечество, тому не в чем себя упрекнуть. Видите ли вы повисшую над его головой шпагу, которая держится на одном волоске? Это показывает, дети мои, сколько мужества нужно было Мишелю Лепелетье и его благородным товарищам, чтобы послать на казнь пре- зренного тирана, который с давних пор притеснял нас, по- тому что при малейшем движении волосок оборвался бы, и они были бы умерщвлены. Видите ли вы эту глубокую рану? Вы плачете, дети мои, вы отворачиваете взоры. Но обратите также внимание на этот венец—венец бессмертия: отечество держит его наготове для каждого из своих детей; сумейте ее заслужить; для вели- ких душ поводов к этому достаточно. Если когда-либо, на- пример, какой-либо честолюбец вам стал бы говорить о дик- таторе, о трибуне или пытался захватить малейшую долю суверенной власти народа или даже когда какой-нибудь по- длец предложил вам короля, бейтесь или умрите, как Мишель Лепелетье, а никогда не соглашайтесь на это; и тогда, дети мои, венец бессмертия будет вашей наградой». Я прошу Национальный конвент принять дар моего сла- бого таланта. Я буду с избытком вознагражден, если этот дар удостоится принятия. После убийства Марата. Н а заседании Конвента, посвященном памяти убитого 19 июля 1793 г . Шарлоттой Кордэ Марата, депутат Гиро про- изнес следующую речь: «Представители народа, переход от жизни к смерти длится лишь миг, Марата уже нет более... Народ, ты потерял своего друга. Марата нет... Мы не будем петь тебе хвалы, бессмертный законодатель. Мы будем тебя оплакивать, мы воздадим долж- ное прекрасным действиям твоей жизни. Свобода была начер- тана в твоем сердце неизгладимыми письменами. О, преступле-