Лекции по эстетике. Книга третья

312

ЭСТЕТИКА

стихосложения, с одной стороны, преобладающей оказывается духовная значимость слогов, смысловое ударение, отмежевываю щееся от простого естественного элемента самих по себе определен ных долготы и краткости и духовно определяющие длительность, выделение и снижение; с другой стороны, обособленно выделяется звук, выразительно сосредоточенный на определенных буквах, слогах и словах. Как это одухотворение внутренним символом, так и это выделение звука безоговорочно соответствует лирике, поскольку она, с одной стороны, воспринимает и высказывает то, что имеется и является, лишь в том смысле, какой у него есть для внутренней стихии, с другой стороны — преимущественно исполь зует звук и тон, как материал своего собственного сообщения. Правда, и в этой сфере ритмический элемент может тесно объеди ниться с рифмой, но это в таком случае происходит способом, при ближающимся опять-таки к музыкальному такту. Итак, строго говоря, поэтическое использование ассонанса, аллитерации и рифмы ограничилось бы сферой лирики; в самом деле, хотя сред невековый эпос не может избегнуть этих форм в соответствии с особенностями новых языков, но это, однако, преимущественно допустимо лишь постольку, поскольку здесь с самого начала в пре делах эпической поэзии лирический элемент сам становится более значительным, приобретая права гражданства еще в большей сте пени в героических песнях, рассказах типа романсов и баллад. Подобное же явление наблюдается в драматической поэзии. Но что еще специфичнее для лирики, — это более разветвленная фи гурация рифмы, разрабатывающейся и замыкающейся в много образно расчлененные и перекрестные рифмованные строки с точки зрения возвращения или смены различных звуков, буквенных, слоговых и словесных. Этими членениями, правда, также поль зуется эпическая и драматическая поэзия, но лишь по той же при чине, по какой она не чуждается и рифмы. Так, например, испанцы в наиболее совершенную эпоху развития своей драмы доставляют полный простор утонченной игре по своему выражению мало драматической страсти и присоединяют рифмы октав, сонетов и т. п. к прочим своим драматическим рифмам или, во всяком случае, обнаруживают свое пристрастие к звуковой стихии языка в развитии ассонансов и рифм. 77) Наконец, в-третъих, лирическая поэзия обращается к му зыке более усиленно, чем это возможно через простую рифму, — тем, что слово становится настоящей мелодией и пением. И эта склонность полностью оправдывается. А именно, чем меньшей само стоятельностью и объективностью сам по себе обладает лириче ский материал и содержание (оказывается же он преимущественно внутренней природы и коренится лишь в субъекте как таковом, при этом все же выдвигает необходимость внешней точки опоры для своего сообщения), тем больше он нуждается для изложения в определенной внешней стороне. Поскольку он остается более