Курс эстетики, или Наука изящного. Третья книга.

и явность, ихъ личныя чувства еще мало замѣтны. Въ пѣсняхъ Пиндара игры и побѣдители, вполне личные поэту, опредѣляютъ и границы піесы и выборъ обстоя тельствъ и объясненія и переходы, какіе онъ долженъ употребить для произведенія лирическаго е<мѳкта. III. Но шшінный лирическій поэтъ не имѣетъ надоб ности искать текста во внѣшнихъ событіяхъ, которыя бы опъ разсказывалъ съ глубокимъ чувствомъ или въ дѣйствительныхъ обстоятельствахъ и случаяхъ, которыя возбуждаютъ его и вдохновляютъ; онъ самъ для себя есть полный міръ. Онъ въ себѣ можетъ искать начала и побужденія собственнаго сердца или своего духа. Здѣсь человѣкъ, въ своей внутренней природѣ, самъ становится художественнымъ произведеніемъ; между тѣмъ какъ для епическаго поэта сюжетомъ служитъ посторонній герой съ своими дѣйствіями и предпрія тіями. Однако и въ эту область можетъ также войти что нибудь повѣствовательное. Такъ бываетъ, напримѣръ, въ стихотвореніяхъ анакреонтическихъ, представляю щихъ граціозныя картины, прелестныя и небольшія сце ны съ амуромъ и проч. По эти случаи должны нѣкото рымъ образомъ служитъ объясненіемъ внутренняго по ложенія души. Такъ, Горацій употребляетъ, хотя и другимъ способовъ, въ піесѣ integer vitae встрѣчу съ волкомъ пе съ тѣмъ, чтобы мы могли назвать піесу случайнымъ стихотвореніемъ, но въ доказательство пред ложенія, которымъ онъ начинаетъ — и чувствованія кв' измѣнпмой любви, которою онъ оканчиваетъ. Вообще, положеніе поэта ие должно ограничиваться тѣмъ, чтобъ быть только внутреннимъ, оно должно от крываться какъ составляющимъ живое цѣлое и дѣйстви тельную картину и чрезъ то принять внѣшній харак теръ. Такъ въ анакреонтическихъ пѣсняхъ поэтъ пред ­