Курс эстетики, или Наука изящного. Третья книга.

99 признаюсь, какъ Нѣмецъ, и если я способенъ попинать, что нибудь, что если бы написать пѣмецкое лирическое стихотвореніе подобнымъ стилемъ и прочитать его съ высоты театра, оно останется всегда темно для меня. Второй елементъ составляютъ жесты и тѣлесныя движенія. При этомъ также стоитъ замѣтить, такъ какъ Греческіе актеры носили маски, то у нихъ не было игры физіономіи . Черты лица представляли скульптур ную неизмѣнную картину, пластическая неподвижность которыхъ не допускала измѣнчиваго выряженія, ни ду шевныхъ чувствъ, ин характера лицъ. Чувства возбуж дались общею страстію, постоянную цѣль которыхъ онн преслѣдовали среди столкновеній доамы. Эта страсть не имѣла глубины новтпшаго чувства н не развивалась, какъ теперь, въ запутанности частныхъ положеній. При томъ игра актера была простая: отъ чего мы пе знаемъ совсѣмъ знаменитой Греческой мимики. Часто даже са ми поэты играли свои піэсы, такъ поступали С офоклъ и Аристофанъ. Въ трагедіи Фигурировали иногда прос тые граждане, совсѣмъ не назначенные для этого искус- стііа. Напротивъ, пѣніе хоровъ сопровождалось танца ми, что Нѣмцы при нынѣшнихъ танцахъ отвергнути какъ безполезный предметъ. У Грековъ это составляло существенную часть внѣшней цѣлости ихъ театральна го выполненія. Такимъ образомъ у древнихъ слово и духовное про явленіе великихъ страстей удерживаютъ полное свое поэтическое право, такъ и внѣшняя реальность полу чаетъ совершенное развитіе при акоипанировкѣ музыки и танцевъ. Такое конкретное единство даетъ цѣлому представленію пластическій характеръ; ибо духъ, вмѣсто того, чтобы удаляться въ себя и выражаться съ вну треннимъ сосредоточеніемъ, сочетается и совершенно гармонируетъ со стороною, также законною чувствен наго проявленія. 7*