Кремль в Москве

къ Москвѣ рѣкѣ,

себя

роил*

ближе

новый дворец*,

для

деревянный,

украеилъ

стѣны

персид

такъ-же

шелковыми

печи — серебряными

тканями, цвѣтныя

израсцовыя

скими

рѣшетками, замки у дверей — яркою позолотою,

и въ удивле

ніе москвитянам* нередъ

сим* любимым* своим* лшлищемъ

образъ

мѣднаго

стража ,

изваянный

адскаго

поставилъ огромнаго косновенія,

цербера,

три челюсти,

отъ легкаго при

коего

и бряцали: „чѣмъ Лжедимитрій",

разверзались

лѣтописи,

„предвѣстилъ

себѣ

жилище

какъ

сказано

въ

въ вѣчности: адъ и тьму кромѣшную ! " Пренебрегая многими весьма существенными въ глазахъ народа обычаями Лжедмитрій нарушал* обыденные уставы царской жизни и тѣмъ возбудилъ противъ себя много недо вольныхъ. Къ тому же нововведенія его пугали бояръ , что и подготовляло послѣдующія событія. Явились уже об личители и между ними важнѣйшимъ былъ князь Василій Шуйскій, который, по доносу Басманова, былъ судимъ, пытанъ и приговоренъ къ смерти. Уже голова его лежала на плахѣ на Лобномъ мѣстѣ, но совѣты лицъ, окружавших* Лжедимитрія, спасли его и онъ былъ сосланъ, но даже не доѣзжая нѣста ссылки былъ возвращенъ назадъ и прощенъ. — Между тѣмъ въ Кремлѣ снова изъ Рима отъ папы Павла Ѵ-го, чрезъ нунція Рангони и посла Александра Рангони, шло бдагословеніе въ надеждѣ хотя теперь под чинить Риму православную церковь, но Лжедимитрій въ отвѣтѣ своемъ папѣ не промолвил* ни слова о важнЬйшемъ для папы вопросѣ. Простя Шуйских* и творя другія милости, пируя на свадьбах*, попирая обычаи русских*, отдавая предпочтеніе ве всем* ляхам* и иноземцам* и тратя безумныя деньги, то ссоря ихъ въ Москвѣ, то посылая тестю и желая, какъ носился тогда слухъ, для пополненія казны даже отнять имущество монастырей, Лжедимитрій дошел* до того, что дозволил* іезуитамъ имѣть церковь въ самомъ Кремлѣ и лютеранским* пасторам* говорить там* проповѣди. — Въ томъ же году 8 Мая происходила свадьба Самозванца: Карамзинъ описываетъ ее слѣдующимъ образомъ: „7-го Мая ночью невѣста вышла изъ монастыря Вознесенскаго, гдѣ она жила уже недѣлю у матери Димитрія царицы Марфы, и при свѣтѣ двухъ сотъ факелов*, въ колесницѣ, Окруженной тѣлохранителями и дѣтьми боярскими, переѣхала