Кремль в Москве

раздался звукъ бубновъ:

явился царь на конѣ

съ любимымъ съ легіономъ

съ боярами

сыномъ,

старшимъ

и князьями,

кромѣшниковъ,

въ стройномъ ополченіи;

осу

позади

шли

болѣе,

видѣ мертвецовъ едва передвигая

жденные,

300

числомъ

въ

или

отъ слабости

окровавленные,

истерзанные,

у висѣлицы осмотрѣлся,

Іоаннъ

видя

ноги.

сталъ

не

и

людей,

народа,

велѣлъ

опричникамъ

искать

гнать

ихъ

терпѣнія

отовсюду поѣхалъ

имѣвъ

площадь;

ждать,

самъ

на

не

быть свидѣтелямп

за ними, призывая

москвитянъ

обѣщая имъ безопасность

суда,

Жители

его

милость.

и

изъ погребовъ;

ослушаться:

смѣли

изъ ямъ,

выходили

не

трепетали, но шли: вся на стѣнѣ, на кровляхъ стояли зрители. Тогда Іоаннъ, возвысивъ голосъ, сказалъ. „Народъ! увидишь муки и гибель; но караю измѣнниковъ! Отвѣтствуй: правъ ли судъ мой?" Всѣ отвѣтствовалн велегласно: „Да живетъ многіе лѣта Государь Великій. Да погибнутъ измѣнники! " Онъ приказалъ вывести 180 человѣкъ изъ толпы осужденных* и даровалъ имъ жизнь, какъ менѣе виновнымъ. Потомъ думный дьякъ государевъ, развернувъ свитокъ, произнесъ имена казнимыхъ; вызвал* Висковатаго и читалъ слѣдующее: „Иванъ Михаи лом, бывшій тайный совѣтникъ государевъ! Ты служилъ неправедно Его Царскому Величеству и писалъ къ королю Сигизмунду, желая передать ему Новгородъ. Се первая вина твоя!" Сказавъ, ударилъ Висковатаго въ голову, и продолжалъ: „А се вторая, меньшая вина твоя: ты измѣн никъ, неблагодарный, писалъ къ Султану Турецкому, чтобы онъ взялъ Астрахань и Казань." Ударивъ его въ другой — и въ третій разъ, дьякъ промолвилъ: „Ты же звалъ и Хана Крымскаго опустошать Россію: се твое третіе злое дѣло!" Тутъ Висковатый, смиренный, но великодушный, поднявъ глаза на небо, отвѣтствовалъ: „свидетельствуюсь Господомъ Богомъ, вѣдающимъ сердца и помышленія чело вѣческія, что я всегда служилъ вѣрно царю и отечеству. Слышу наглыя клеветы; не хочу болѣе оправдываться, ибо земный судія не хочетъ внимать истинѣ; но Судія Небесный видитъ мою невинность — н ты, о Государь! увидишь ее предъ лицемъ Всевышняго!" Кромѣшники загра дили ему уста, повѣсили его вверхъ ногами, обнажили, разсѣкли на части, и первый Малюта Скуратовъ, сошедши наполнилась площадь ими;