Художество

пряженіе волевого импулЬса, лобуЖдающаго человѣка къ «творенію»—какЪ лроявленіе инстинкта самоопредѣленія,—кЪ послѣднему, какъ я сказалЪ, сводится вся дѢятелЬностЬ худоЖника. ПолоЖимЪ, худоЖникЪ пишетъ какой-нибудЬ пейзаЖъ—хотѣ залитую солнцемЪ степЬ. Ясное, весеннее съ празеленЬю небо; какъ лебеди, плЬівутЪ въ немъ, играя, бѣлѣія тучки; зеленая степЬ усѣяна ярко-алЬіми, ЖелтЬши, оранЖевЬіми тюлЬпанами, и они, какъ драгоцѢннЬіе камни, горятЪ среди соч­ ной весенней зелени степи; вдали, у горизонта не то волнуется сама степЬ, не то озеро голу­ бое—это мираЖъ. Другой худоЖникЪ взялъ иначе, полоЖимЪ Куинд>ки (ТретЬяковская галлерея). ВЬіЖЖенная солнцемъ, изрЫЖа- Желтая, тяЖкая степЬ; вЪ раскаленномъ небѣ далеко ллЬіветъ одинокая тучка, не давая ни тѣни ни капли оживляющей влаги; рѣетъ ястребъ или кобчикъ надъ стрекочущей на- сѢкомЬіми степЬю... ВотЪ два совершенно различнЬіхЬ представленія юЖно-русской сте­ пи. Что Же это, какъ не опредѣленіе себя по отношенію къ степи? Одинъ воспринима- етЪ ее радостно: ЖивителЬно чистЬш воздухЪ, разсЫпаннЫе щедрой рукой природЬх цвѢтЬі; хочется броситѣся вЪ траву, заломивЪ руки за голову, и смотрѢтЬ, какъ бѣгутъ облака въ далекой голубой вЬіси. На другого степЬ воз- дѣйствовала, или, иначе говоря, онъ олредѣ- лилъ себя кЪ ней какЬ кЪ чему-то подавляю­