Велимир Хлебников. Собрание сочинений. Том 5

Неужели это будет только сон? Мальчик, высунутый из коляски, смотрел на меня радостны­ ми глазами, детски живыми и задорно блещущими, читал из ме­ ня и после всей ручонкой залезал в какой-то кисель, засмеяв­ шись и оглядываясь на взрослых. Или за этой Верой, как за Верой [Лазаревской] блестит ко­ пье первой Веры, Казанской, умевшей умереть среди цветов, смеясь, среди подруг, [теребивших] ее за руку, чтобы разбудить. Но мак убивает, как выстрел. Да, за последнее время я все чаще и чаще чувствовал блеск копья первой Веры, самоубийцы, на прекрасных девичьих крыльях 17 лет отлетевшей к предкам. Её жемчужно-серые глаза, северные сдержанные движения, рассказы про диких коз на ее родине - во время бурной войны, все копыта коней которой и колеса тяжелых пушечных станков призраками прошли через мое сердце за два года до веществен­ ной бытовой войны. Я, свернувший в своем сердце знамя дикой свободы моего народа, и она, говорящая и на языке моих врагов и по крови - крови врагов, но ухаживающая за воинами нашего стана и отто­ го такая грустная, думающая - кто мы? Нет, мы первые из военной бури выходили на сушу другого Я умолял, заклинал, говорил, что кнезь выше князя, всегда выше, и ведь я кнезь- куоккальский, голубоглазый, морской. Я упал, как белый тучежитель, забыв свое право грезить, на грязь - она моя родина. Покрытое черными цветами крови, ко­ пье исходило из моих ребер снежного юноши, озаряло мой вечер, мое умиранье упавшего с облаков бога. И у моей смерти есть право <выбора>: ушло «е», пришло «Я». человечества и знали это только вдвоем.

И кто я, сын какой я Бульбы? Тот, своеверный, или старший? О, больше, больше свиста пуль бы! Ты роковой секир удар шей!

151