Велимир Хлебников. Собрание сочинений. Том 5

Он казался молчаливым и простым, осторожным и необщи­

тельным. Его нрав казался мне даже бедным. В хмелю он становился груб и дерзок со своими знакомыми, назойливо требовал денег, но - странно? - испытывал прилив нежности к детям: не по­ тому ли, что это были пока еще не люди? Эту черту я знавал и у других. Он собирал вокруг себя детвору и на всю мелочь, кото­ рой владел, покупал им убогие сласти, баранки, пряники, кото­ рыми украшены лари торговок. Хотел ли он сказать: «смотрите, люди, поступайте с другими, как я ними»? .. но, так как эта неж­ ность не была его ремеслом, на меня его молчаливая проповедь оказывала большее действие, чем проповедь иного учителя с громкой и всемирной славой. Какую-то простую и суровую мысль выражали тогда его прямые глаза. А впрочем, кто прочтет душу нелюдимого серого охотника, сурового гонителя вепрей и диких гусей? Мне вспоминается по этому поводу суровый приговор над всей жизнью одного умершего татарина, который оставил пред­ смертную записку с краткой, но привлекающей внимание надпи­ сью: «плюю на весь мир». Татарам он казался отступником от веры, изменником, а русским властям- опасной горячей голо­ ·вой. Признаюсь, я не раз хотел дать подпись под эту записку, указанную равнодушием и отчаянием. Но эта молчаливая выставка свободы от железных законов жизни и ее суровой правды, этот орешник, собирающий у сво­ его подножия полевые цветы, все-таки глубокая черта; в них на что; честными глазами. В одном старом альбоме, которому много лет, среди выцвет­ ших сгорбленных старцев с звездой на груди, среди жеманных по­ жилых женщин с золотой цепью на руке, всегда читающих рас­ крытую книгу, вы могли встретить и скромное желтое изображе­ ние человека с чертами лица мало замечательными, прямой боро­ дой и двустволкой на коленях; простой пробор разделял волосы. Если вы спросите, кто эта поблекшая выцветшая светопись, вам кратко ответят, что это Николай. Но от подробных объяс- скрывалась простая и суровая мысль, хранимая его, несмотря ни

109