К. Маркс и Ф. Энгельс об искусстве. Том 2

тов, был избран от Штригау в Берлинское национальное собра ние. Здесь словоохотливый Шрамм отличался упорным, хотя и сопровождаемым постоянной воркотней молчанием. После раз гона конституанты демократический избранник народа написал конституционно-монархическую брошюру, однако вновь избран не был. Позже, при правительстве Брентано, он вынырнул на короткое время в Бадене и там, в «Клубе решительных про* грессистов» *, познакомился со Струве. Приехав в Лондон, он объявил, что решил отказаться от всякой политической дея тельности, почему и выпустил немедленно вышеупомянутый циркуляр. Будучи, в сущности, неудавшимся бюрократом, г. Шрамм воображает, вследствие некоторых семейных обстоя тельств, что он представляет элемент радикальной буржуазии в эмиграции, в которой он действительно не без успеха изобра жает собой карикатуру радикального буржуа. Густав Струве принадлежит к числу более значительных фигур эмиграции. Его лицо, цветом своим напоминающее сафьяновую кожу, его выпученные, хитренькие, но глуповатые глаза, его мягко светящаяся лысина, его славяно-калмыцкие черты сразу изобличают в нем человека необыкновенного, причем впечатление это усиливается еще благодаря глухова тому гортанному голосу, прочувствованной елейности речи и торжественной важности манер. Впрочем, воздавая должное истине, надобно отметить, что Густав наш, принимая во внима ние, что в наше время все труднее становится как-нибудь про явить себя, старается отличиться от своих сограждан хотя бы тем, что выступает в роли то пророка, то промышленника, то мозольного оператора, своей основной профессией избирает самые причудливые занятия и ведет пропаганду за самые раз нообразные выдумки. Так, ему внезапно пришло в голову вос пламениться, в качестве уроженца России, воодушевлением за свободу Германии как раз после того, как он занимал какую-то сверхштатную должность при русском посольстве и написал небольшую брошюрку в защиту интересов Союзного сейма *, при котором посольство' было акредитовано. Так как он свой собственный череп почитал образцом нормального человече ского черепа, он стал увлекаться краниоскопией, и с тех пор не доверял никому, чьего черепа он предварительно не ощупал и не изучил. Кроме того, он перестал употреблять в пищу мясо и стал проповедовать евангелие исключительно растительного питания. Был он также и предсказателем погоды, возмущался курением табака и вел деятельную агитацию в интересах морали германского католицизма *, равно как и в пользу водо­