К. Маркс и Ф. Энгельс об искусстве. Том 2

Высшего напряжения зигвартовское помешательство до стигло во время судебного процесса в Кельне, где весной 1850 г. Готфрид выступал на гастролях. Рассматривался про цесс о нападении на Зигбург, и Кинкеля перевели в Кельн. Так как в настоящем очерке дневник Готфрида играет вообще столь значительную роль, то здесь вполне уместно будет при вести отрывок из дневника одного из очевидцев дела (записи велись в Кельне во время процесса): «Жена Кинкеля, совсем помешанная женщина, навестила его в тюрьме. Она приветствовала его через решетку в стихах, он отвечал, если не ошибаюсь, гекзаметром. После этого оба пали на колени друг перед другом, и тюремный надзиратель, старый фельдфебель, стоявший поодаль, не знал, имеет ли он дело с сумасшедшими или с комедиантами. Когда впоследствии прокурор спросил его, о чем говорилось при свидании, надзира тель объяснил, что хотя и говорили они по-немецки, тем не менее он не понял ни одного слова. На это госпожа Кинкель якобы заметила, что нельзя же назначать надзирателем челове ка, литературно и художественно совершенно необразован ного». «Перед присяжными Кинкель выступил в роли источника слез *, или литератора зигвартовского периода времен «Страда ний молодого Вертера»». «Господа судьи, господа присяжные, глаза-незабудки моих детей... зеленые волны Рейна... нет уни жения в том, чтобы пожать руку пролетария... бледные уста плененного мужа... мягкий воздух отечества... и прочая дрянь, — такова была вся прославленная речь, над которой и публика, и присяжные, и прокурор, и даже жандармы проли вали горькие слезы, и судебное заседание закончилось едино гласным оправданием и всеобщими вздохами и стенаньем. Кинкель, конечно, хороший, добрый человек, но в общем это все же тошнотворная смесь религиозных, политических и лите ратурных воспоминаний». Слишком это отвратительно... К счастью, этот горестный момент скоро закончился роман тическим освобождением Кинкеля из тюрьмы в Шпандау. При этом освобождении повторилась история Ричарда Львиное Сердце и Блонделя *, с той только разницей, что в данном случае Блондель сидел в тюрьме, а Львиное Сердце играл на шарманке; Блондель был просто мелким пиитой, а Львиное Сердце, в сущности, тоже не отличался особойотвагой. Львиным Сердцем был студент Шурц из «Союза майских жуков», интри ган с большой амбицией и малыми способностями, достаточ ными, однако, для того, чтобы ясно рассмотреть «германского