К. Маркс и Ф. Энгельс об искусстве. Том 2

опустился на свое ложе». «Элиза сообщала ему, что некий доктор Д., состоятельный человек, имевший обширную прак тику и даже державший верховую лошадь (!!!), присватался к ней, и так как должно пройти еще немало времени, покуда бедный богослов сумеет создать себе прочное положение, она просила его развязать узы, соединявшие их». Полная реминисценция «Ненависти к людям и раскаяния»... Готфрид «уничтожен», «ужасающее окаменение», «сухие очи», «чувство мести», «меч», «грудь соперника», «кровь серд ца противника», «ледяной холод», «безумная боль» и пр. (стр. 156—157). В этих «радостях и горестях бедного богослова», несчаст ного кандидата, огорчает преимущественно мысль о том, что она «презрела» его из-за «преходящих земных благ» (стр. 157). Предавшись, сколько полагалось, книжным чувствам, его обу явшим, он, наконец, обрел следующее утешение: «Она была недостойна тебя, — и тебе ведь остаются крылья гения, которые высоко вознесут тебя над мрачным горем! И когда со временем слава твоя облетит земной шар, тогда изменница в собственном сердце найдет отмщение!.. Кто знает, быть может, пройдут годы, — и ее дети придут молить меня о помощи, и я не хотел бы лишиться этого» (стр. 157). После неизбежного предвкушения «будущей славы, имею щей облететь мир», выступает пошлый лик ханжи-филистера. Он рассчитывает на то, что, быть может, впоследствии повер женные в нищету дети Элизы придут молить великого поэта о милостыне, — «этого он не хотел бы лишиться». Почему же? А потому, что «будущей славе», о которой Готфрид постоянно мечтает, Элиза «предпочла верховую лошадь», потому что ради «земных благ» она отвернулась от убогой комедии, кото рую ему хочется разыгрывать вокруг имени Генриха фон Оф тердингена. Еще старик Гегель правильно заметил, что благо родное сознание всегда переходит в низменное *. (Коварство и любовь) После того как Готфрид в Италии карикатурил Гёте, он по своем возвращении решил приняться за изображение шилле- ровского «Коварства и любви». Несмотря на снедаемую мировой скорбью душу, Готфрид физически чувствовал себя лучше, чем когда-либо (стр. 167). Он положил «завоевать трудом литературное имя» ,(стр. 169), что ему, впрочем, не помешало впоследствии, когда «труды» Бонн. Весна 1838 г. — лето 1843 г.