К. Маркс и Ф. Энгельс об искусстве. Том 2

дах, но не гордого, грозного и революционного пролетария. Угрозы и упреки, которыми Бек осыпает дом Ротшильдов, во преки всем добрым намерениям автора, производят на чита теля более комическое впечатление, чем проповедь капуцина. Они покоятся на ребяческой иллюзии о могуществе Ротшиль дов, на полном непонимании связи этого могущества с сущест вующими отношениями, на глубоком заблуждении относи тельно средств, которые Ротшильды должны применять, чтобы стать силой и оставаться силой. Малодушие и глупость, баб ская сентиментальность, жалкое прозаически-трезвенное мелко буржуазное филистерство — таковы те музы, которые вдохнов ляют эту лиру, и они напрасно силятся казаться страшными. Они становятся лишь смешными. Их искусственно низкий бас постоянно срывается на комический фальцет; в их драматиче ском изображении титаническая борьба Энцелада превра щается в шутовское кувырканье клоуна.

«Г1о прихоти твоей владычествует злато О, будь твои деянья столь прекрасны, Столь сердце велико, как власть твоя!» (Стр. 4.)

Жаль, что власть принадлежит Ротшильду, а нашему поэ ту — сердце. «Если б их слить воедино, это было бы слишком для мира» * (г-н Людвиг Баварский). Первый, кто противопоставляется Ротшильду, это, конечно, сам певец, и именно немецкий пе»вец, обитающий в «высоких и святых мансардах».

«Поет о праве, истине, свободе, Об этом БОГЕ в триедином роде, Рождающая песни лира бардов. И человека пенье побуждает Идти за гением». (Стр. 5.)

Этот «БОГ», заимствованный из эпиграфа «Leipziger Allge meine Zeitung» *, не производит на еврея Ротшильда никакого впечатления уже благодаря своей троичности; напротив, на не мецкое юношество он оказывает поистине магическое действие. «И властно зовет исцеленная юность И животворного пламени семя Всходит сотнями славных имен в наше время», (Стр. 6.J Ротшильд судит о немецких поэтах иначе: «И песню нашу, посланницу неба, Зовешь ты жаждою славы и хлеба», 6 Маркс а Энгельс об искусстве, т. 2