Из прошлого. Воспоминания

видевший меня как-то в .мастерской Антокольского, принял мепя в своей мастерской довольно любезно, но работ своих мне не пока- зывал. Я заметил только несколько мольбертов, на которых стояли небольшие марины, писаппые во Французской манере. Сам Боголюбов, высокий, бодрый еще старик, стоя, покровитель- ственным тоном расспрашивал меня о моих занятиях в академии. «Здесь теперь ваш президент, великий князь; вам следует ему представиться», сказал он. Рисунки мои он одобрил: «Хорошо рисуете. /I могу принять вас в ученики; вы у меня научитесь хорошо писать. Это ничего, что вы еврей. Бот скульптор Беренштам тоже еврей, а я ему протежирую. Одно только: чтобы вы мне потом не сделали того, что сделал бывший ученик мой Бег гров: он, подлец, стал копировать меня и так подделался под мою манеру писать, что его картины принимали за мои». Показал я также свои рпсункп М. Я. Ви.ілне. «Надо вам поступить в школу к какому-нибудь знаменитому худоношку», громко сказал всегда весело настроенный художник: «Только у Французов и можно учиться. Если позаимствуете их манеру, то в гору пойдете». И не сказав мне ничего, он създил к Бонна и попросил его принять меня в ученики. Однако, я не мог принять любезных предложений Боголюбова и Виллие: скульптуре я не был намерен изменять, а кроме того, мне вообще не хотелось поступать к какому-нибудь новому учителю. Я достаточно наслу- шался рассказов о парижских знаменитостях, об их глубоком равнодушии к своим ученикам, а с другой стороны, и сами уче- ники только в целях саморекламы пользовались именами знамени- тых профессоров; мне же все это было противно. Я тогда уже чувствовал инстинктивное отвращение к слепому поклонению художественным авторитетам и их манере работать, и таким образом остался верен академии, а пока — мастерской Аитоколь- ского. В мастерской моего учителя я близко сошелся с молодым евреем Зильберманом. Иптереспа судьба этого человека. Уроженец Орловской губерни, он получил в наследство от отца водочный завод, но, принципиально не желая заниматься этим делом, все распродал и уехал в Париж, чтобы там научиться какому-пибудь новому делу. В поисках работы он издержал все свои деньги, заболел и попал в больипцу. Там его случайно увидел художник