Из прошлого. Воспоминания

на котором он обыкновеипо объяснялся с русскими, однако, рассказал мне об одном таком случае так образно и талантливо, что я от души смеялся. «Случайно узнаю я», начал свой рассказ Трубецкой, «что председатель комисспи Голицын едет в Царское Село, чтобы показать Марин Федоровне мой эскиз. Я был возмущен тем, что я не был уведомлен об этом и что не мне поручено показать эскиз. Беру извозчика, еду к Голицыну на квартиру и застаю его в передней уже одетого в парадную «норму и собирающегося ехать. «Князь, как же вы едете один, и я должен ехать, проект мой, и мне, автору, следует дать объяснения». — «Да», отвечает он: «проект ваш, но я председатель». — «А я с вами поеду!» — «Не можете: назначена аудиенция не вам, а мпе. Притом вы не во Фраке, а по-домашнему, и вас не впустят во дворец». — «А я всетаки поеду» настаиваю я, «хотя у меня и нет сзади ключей» 1 ). Голицын не отвечает и спускается по лестнице; я следую за ним и усаживаюсь в его карете, рядом с ним. «Как вы себя ведете», говорит он, когда карета тронулась: «Вы забы- ваете, что я председатель комис сии» .— «Послушайте», говорю я : «вы — князь, я — князь, но я — художник, а вы — ничто». Эти слова так рассердили его, что он отвернулся от меня п всю дорогу смотрел в окно. Приехали на вокзал, вместе сели в купэ, вместе поехали в парадной карете, которая была прислана из дворца. Но когда мы подъехали ко дворцу, часовые немед- ленно Голицына пропустили, а меня остановили. Я попросил вызвать дежурного генерала, и им оказался мой хороший знако- мый гра<і> Бенкендорф. Я ему рассказал, в чем дело. «Я вам сочувствую, но ничего не могу сделать», ответил он: «Раз вам не назначена аудиенция, вас пе впустят. Единственно, что могу посоветовать, это подождите тут у подъезда. Императрица должна скоро вернуться с прогулки, и вы лично с нею погово- рите». Я остался ждать иа улице. ІІогода была прекрасная, и я рад был побыть па воздухе и выкурить сигарку. Смотрю, наверху, на балконе, вытянувшись в струнку, стоит Голицын и смотрит, как я курю. «Хочет курить, да не смеет», подумал я, пустив вверх дым от сигарки. «Вот я к ѵ рю, а вам пе.іьзя»,

') Голицын был, невидимому, в камергерском мундире.