Из прошлого. Воспоминания

сказ: «ІІрочтйте и потом скажете, как он вам понравился». Через несколько дней Толстой спросил его: «Ну, как вы патли мой рассказ?» — «Понравился», ответил Трубецкой, робко и неуве- ренно. «А что вам там понравилось?» И заметив, что Трубецкой замялся. Толстой сказал: «Сознайтесь, что вы вовсе не читали моего ра с ска з а» .— «Да», ответил художник: «я его не читал, потому что вообще ничего не читаю и ваших вещей не читал». Рассказывая мне об этом, Толстой заметил: «Что же тут хоро- шего? Ведь это невежество! Трубецкой талантливый и искренний человек, я его очень люблю, а то, что он не читает моих вещей, то это, может быть, н хорошо». «Вот вы говорите, что не надо учиться», продолжаю я нача- тый с Трубецким разговор : «Однако, вы состоите преподавателем в московском училище живописи и в а яния » .— «Но, видите, я не учу, живу здесь и в Москве не б ы в а ю » .— «Но зачем же вы тогда числитесь преподавателем и иолучаеге жалованье? Отказа- лись бы ! » — «Да, жалованье получаю, но отказаться не хочу; если откажусь, то пригласят другого профессора, который будет морочить и портить учеников. В то время, как я живу здесь, мои ученики делают там в Москве, что хотят, и так и надо». В высшей степени интересна история с памятником Але- ксандру I I I ; она характеризует, с одной стороны, оригинального и чрезвычайно капризного художника, а с другой — ярко рисует нравы тогдашних высших СФер в делах, касавшихся искусства и художников. Как известно, вопрос о сооружении государствен- ных памятников решался у нас всегда несуразно и нелепо. Помшо рассказы И. И. Толстого, занимавшего тогда ноет вице-президента академии художеств, о том, как он обратился к министру Финан- сов С. Ю. Витте с просьбой увеличить ассигнования на крайние нужды академии. Витте ему ответил, что «Россия еще не ну- ждается в искусстве, что нужды академии не так важны, что можно с ними подождать и что есть более важные вопросы». В правя- щих кругах русских художников третировали как низших существ. Хорошему, талантливому художнику цадо было обивать пороги, стоять подолгу в передней министра двора Фредерикса, чтобы добиться аудиенции но делу о государственном заказе. Однажды, зайдя в мастерскую М. М. Антокольского, я нашел его в самом удрученном состоянии. «Что случилось?» спросил я его. «Только