Из прошлого. Воспоминания

ствовал приближение конца, и мне стало страшно в эти роковые минуты. «Спать хочу», слабо произнес умирающий.—«Дайте ему спать», умоляющим голосом сказала Елена Юльяповна. Она крепко держала руку мужа и всё время целовала и ласкала его. Доктор отозвал меня в сторону и сказал: «Пульса нет, он умирает». Но затем он снова стал слушать сердце, дал нюхать боль- ному спирт и, иакопец, сделал мне знак. — Не надо, он заснул ! — крикнула Елена Юльяновна. Я поце- ловал руку учителя, заснувшего вечным сном. — Доктор, дайте ему что-нибудь, чтобы он проснулся! — закричала совершенно уже обезумевшая вдова. По установившемуся в Гомбурге порядку, вынос н похороны должны совершаться тайпо, ночью, когда все спят. Но раньше чем положить тело в гроб, нужно было показать умершего дочерям, которые приехали после смерти отца, больные и рас- строенные. Всё должно было совершиться" так тихо, чтобы не разбудить обитателей курорта, от которых всё, напоминавшее смерть, скрывалось. Не забуду я этого ужасного выноса : торопливо заколотили простой дощатый гроб, и по черной лест- нице какие-то незиакомые люди вынесли его тихо в сад, а оттуда, в темноте, без Фопаря, точно воры, побежали с мертвецом за город. Ни единой души не было видно и, кроме пас четверых и носильщиков, никого не было. Мы еле поспевали за гробом. Еврейская часовня находится в Гомбурге далеко за городом, на кладбище, в пустынном месте. Неприглядная обстановка часовии совершенно расстроила вдову. «Это здесь, в сарае, он должен лежать ! » — воскликнула она. Не найдя нигде кареты, мы верну- лись домой пешком, совершенно разбитые. На другой день гроб был перенесен на вокзал и поставлен в специально приготовленный вагон в присутствии некоторых членов еврейской общины и только трех русских, приеха- вших нарочно для этого из Наугейма. Baron с гробом пере- ночевал в Гомбурге, а на следующий день утром отправился, сопрождаемый нами, в Берлин и дальше, через Вержболово, в Россию.