Искусство стран Латинской Америки

Тамайо с самого начала был чужд проповеднический пафос революционных художников. Не связанный требова нием общедоступности, неизбежным для искусства, обра щенного к широкой аудитории, он при веем пристрастии к символике не любит традиционных символов с закреплен ным значением. Он отдает предпочтение вольным, неодно значным ассоциациям. Его занимает не реальная история мексиканского народа, а то эмоциональное переживание, та «историческая память», которая будто бы пробуждается и душе человека, прикоснувшегося к предмету, сработанному столетня назад руками далеких предков. Такой фантастиче ский диалог через века заставляет осознать забытое родст во, толкает на дерзкие попытки разгадать загадку ушедших поколений и дразнит тайной, невозможностью проверить, верна ли разгадка. Такими попытками отыскать в прошлом корни настояще го, а в настоящем —отголоски минувшего отмечены мно гие работы Тамайо. Особенно характерпы в этом смысле его «Обнаженные» 30-х годов. Написанная в 1931 г. «Обнаженная» с массивной фигу рой, стиснутой тесным для нее пространством картины, осо бенностями трактовки объемов напоминает работы кубис тов. И одновременно здесь присутствует воспоминание о древнеамериканской скульптуре, о ее четких монолитных формах. «Обнаженная» словно дремлет, слегка откинув го лову, отягощенную густыми прядями полос. В картине псе — статика, покой. Это впечатление создается замкну тым плавным контуром фигуры, невидящим взглядом ин- деанки, инертной тяжестью ее массивного тела, спокойным, почти монохромным колоритом. Только в правом нижнем уголке картины пламенеет долька арбуза —частица живой алой плоти рядом с темной, словно изваянной из монолита статуей. Такой же кроваво-алый ломоть сжимают мощные длани другой гигаптши («Женщина с арбузом», 1938). Женская фигура, словно отлитая из темной бронзы, закутана в шаль- ребосо. Но мягкая мексиканская шаль заламывается на угловатом теле острыми гранями. Резкими плоскостями смо делировано лицо —рельеф, четко отчеканенный в металле. Агава за ее плечами остриями листьев вонзается в небо. И листья больше, чем на живую материю, похожи на ос колки зеленоватого горного стекла —заготовки для индей ских ножей. Несомненную принадлежность к органическому миру хранит только кусок арбуза —что-то вроде жертвы, принесенной в дар языческому божеству. 139