Искусство Франции XVIII века

наделенные собственной жизнью, несложной, замедленной, но глубоко поэтичной. Было бы непростительной банальностью восхищаться тем, как мастерски переданы у него матершал и фактура предметов, как блистательно написаны стекло, ме талл или мех кролика. Здесь Шарден был способен на под линные чудеса: известно, что он не раз выставлял в Салонах натюрморты, изображавшие барельефы из гипса или бронзы. Иллюзия была так велика, что зрители не хотели верить, будто перед ними плоский холст, покрытый красками, а не кусок подлинного рельефа, -чтобы убедиться в этом, они трогали полотно руками. Но виртуозное, обманывающее глаз мастерство было для Шардена далеко не главным, - недаром он избегал в своих натюрмортах эффектных предметов, сложных построений (илл. 39). Едва ли не все, что он пишет, можно без труда найти на столе небогатого буржуа того времени или даже на кухне ремесленника. Лишь под любовной кистью Шардена эти обыденные вещи наполняются значительностью, почти чувством собственного достоинства: фрукты и овощи как бы осознают свой вкус и аромат, кастрюли, миски и блюда важно дожидаются обеденного часа и той почетной роли, которую он им отводит. Соседство этих вещей, их соединение рождает особое настроение и атмосферу, каждый раз иную. Иногда она легка и лирична -перед зрителем стоит простая фарфоровая вазочка с гвоздиками и душистым горошком, иногда уютна, сосредоточенно-деловита - медную кастрюлю окружают гли няный кувшин, ступка и пучок лука. Вещи у Шардена могут быть торжественными («Атрибуты наук» в парижском музее Жакмар-Андре) или даже патетическими - в парных к пре дыдущему «Атрибутах искусств» из того же музея, где заки нутая голова мраморного бюста и широкие складки тяжелого занавеса полны чисто сценической выразительности. А в эрми тажном натюрморте, написанном широко и монументально, те же атрибуты искусств словно беседуют друг с другом в спо койном и строгом размере классического александрийского стиха (илл. 40).

75