Искусство Франции XVIII века

себя зеркалами: миниатюрный дамский несессер стоит на зеркальной подставке, и стены дворцового зала превращаются в оправу для огромных зеркальных плоскостей от пола до по толка. Каждому реальному движению и предмету отвечает отражение, повторенное и умноженное: создается видимость несуществующего мира, с иллюзорной точностью копирую щего свой оригинал. Мир как бы раздваивается, распадается на бесчисленные собственные отражения, утрачивает цель ность и вещественность. Но все это заходит еще дальше: сама жизнь как бы ста новится подобием театрального представления. Любой чело век «общества» ежеминутно чувствует себя находящимся на сцене, где каждый его шаг, каждый жест и даже мимолетное выражение лица должны подчиняться определенным законам. Не только внешнее поведение, но и внутренняя жизнь че ловека очерчены кругом этих строго предписанных границ. Искреннее волнение, живой порыв, прямое высказывание своей мысли неуместны i; смешны: тот, кто позволяет их себе, выглядит невоспитанным. Он не имеет права хотя бы на минуту показаться перед другими самим собой, личностью со своими переживаниями, взглядами, мыслями. Его светский долг -никогда не расставаться с маской любезного человека, неизменно ровного, неизменно приветливого, которого ничто не затрагивает и не волнует. Человеческая жизнь становится ролью, разыгранной по правилам заранее установленного условного амплуа. Театрализация жизни, театральность искусства, введение в самый будничный быт игры или беспокойного раздвоения - все это внешне легкомысленные и внутренне глубоко тревож ные признаки неуверенности, отрыва от действительности, стремления придать ей в искусстве формы несерьезные или подвергающие сомнению самое ее реальное существование. Чем беспечнее вся эта маскарадная оболочка, тем напряженнее кризис, который она должна прикрывать. Но ощущение этого кризиса лишь изредка проскальзывает в искусстве эпохи рококо, и такие тревожные вспышки почти

43