Искусство Франции XVIII века

тельно, что художник ищет такого героя в среде интеллиген ции или связанных с ней слоях: это либо врач Леруа, либо аристократ-просветитель Потоцкий. либо химик Лавуазье и его жена, либо семья драматурга Седена. Вряд ли он посту пает тик сознательно, скорее всего Давид интуитивно чувст вует значительность этой среды, особенную содержательность представляющих ее людей по сравнению с пустым высокоме рием старой аристократии или черствой практичностью пре успевающих буржуа. Даже лучшие свои женские портреты он создает, встречаясь с моделями, которые так или иначе сопри касаются с этой особенно вдохновляющей его средой. Портрет Луизы Трюден - один из самых волнующих шедевров Давида (илл. 82). Художник был очень близок с ее семьей, где он мог встречать таких замечательных людей, как Кондорсе, Андре Шенье, будущий деятель революции Сийес. Вероятно, он не раз видел эту молодую женщину в кругу ее близких и родных именно такой, какой написал на своем по лотне. Луиза Трюден сидит на стуле, сложив руки у пояса и внимательно глядя на возможного зрителя, но как бы сквозь него, столько самоуглубленности в неподвижном взгляде ее огромных светлых глаз. Необычная бледность редкостно кра сивого лица, скорбная чистота рисунка бровей, угловатые линии худощавого тела и почти траурная строгость темной с белым одежды заставляют портрет звучать в минорном тоне. Но это не минорный строй модной тогда сентименталь ной элегии: здесь явственно слышны притушенные, предельно сдержанные, но тем более выразительные драматические ноты. Они в печальной хрупкости облика модели, в сильных кон трастах светлога и темного, в возбужденных, змеящихся ли ниях беспорядочных локонов и -отчетливее всего - в огнен но-красных мазках вибрирующего, зыбкого фона, где это драматическое начало до конца освобождается и воплощается в ошеломляющей неожиданности струящегося пламенного цвета. Открытия Давида в портретном жанре, при всем их раз нообразии, почти неизменно подчинены классицистической

767