Искусство Франции XVIII века

подсказать художнику такой выдающийся замысел. Быть мо жет, гораздо больше значило то, что в молодом Потоцком Давид увидел широко и смело мыслящего человека, будущего общественного деятеля, и именно поэтому отвел его портрету блистательную роль: открыть в современном искусстве поиски нового героя. Спокойно и уверенно сидя на великолепном, возбужденном коне, Потоцкий поворачивается к зрителю с широким приветственным жестом. Этот апофеоз ясной и твер дой воли, торжествующей над дикой неразумной энергией животного, соединение юношеской открытости и внутренней чистоты образа, простоты и монументальности художествен ного языка были необычайным по своей свежести явлением. Портрет врача Леруа (илл. 81 ) , написанный Давидом через два года, резко отличается от этого полотна. Насколько романтичным, эмоциональным был портрет Потоцкого, на столько же сдержанно, подчеркнуто трезво и буднично изоб ражение Леруа. Пожилой врач, по-домашнему одетый, сидит в своем рабочем кабинете среди книг и приборов, готовясь что-то писать. Давид ищет в портрете все новые и новые гра ни: здесь он отрешается от малейшей доли эффекта, яркости или необычности, ему хочется вызвать уважение к самой при земленной, деловой реальности быта. И это удается худож нику в полной мере благодаря образу Леруа: его правильное лицо с пристальным изучающим взглядом, высоким лбом и твердой складкой губ выражает непреклонную прямоту ума и характера. Ощущение постоянного, привычного напряжения мысли, нравственной значительности так велико, что оно бро сает свой отблеск даже на прозаичную, невыразительную об становку кабинета врача. Эта универсальность портретного таланта Давида, откро венное нежелание подчиняться какой-бы то ни было предвзя той системе в обрисовке характеров придают его портретам отпечаток неподдельной и неподкупной искренности, которая сохраняется даже в изображениях близких людей, - таковы, например, портреты Пекулей, родителей жены художника. Вся их буржуазная вульгарность, довольство своим положением,

164