Ереван. Гарни. Гегард. Эчмиадзин. Аштарак

городского организма , ставший одним из основных в советском градостроительстве , был положен Александром Таманяном в основу первого генплана Еревана . « Реалистичность » работы зодчего была в том , что опыт мирового и русского градостроительства здесь применялся к конкретным природным и социальным условиям с постоянным творческим привлечением национального архитектурного наследия . В природно‐климатических условиях Еревана , расположенного в котловине и подвергавшегося постоянным пылевым бурям , проблема озеленения приобретала особую важность . Было намечено выделить 10 – 15 % всей территории города , по возможности равномерно распределяя её , под парки и скверы , озеленить все окружающие город холмы , вдоль городских улиц предусматривались полосы деревьев и цветы . Наиболее крупные массивы насаждений намечалось создать в ущелье реки Раздан , у Комсомольского озера , на Канакерском плато . Проектировалась закладка бульваров по оси Главного проспекта , пересекавшего центр с северо‐запада на юго‐ восток , а также между кольцевыми улицами , опоясывающими ядро города . Наряду с зеленью в пейзаж намечалось ввести и водные поверхности . Одновременно с генеральным планом Таманян разрабатывает отдельные архитектурные ансамбли и приступает к строительству некоторых важнейших зданий города . Это относится в первую очередь к площади Ленина с величественным Домом правительства , предопределившим архитектурный образ главной площади всей республики и больше того — стилистику многих решений последующих лет . Работая над проектом планировки и застройки Еревана , Таманян старался воплотить в нём первым долгом идею столицы . Между тем , фактором , вызвавшим бурный рост Еревана , стала промышленность , поэтому вскоре возникла необходимость пересмотра генплана — жизнь опережала градостроительные предначертания . Каждое последующее десятилетие вносило в план Еревана и характер сооружавшихся зданий что‐то новое , и пешеходу не трудно расслоить город на периоды , отмеченные определённым стилевым единством , если он представляет себе ход развития советской архитектуры в целом . И всё же — и здесь снова следует помянуть добром Александра Таманяна — в его первом генеральном плане и в основных его сооружениях было заложено качество , которое , став нормативным , стилеобразующим , выдержало испытание временем . В истории архитектуры , в истории искусств это качество называют « классичностью ». Сделанное Таманяном обладало свойствами классики — мало о чём в пластической культуре XX века можно сказать такое . Специалисты , посвятившие исследования творчеству Александра Таманяна 1 , привлекают для объяснения этого феномена многое . Таманян окончил Петербургскую Академию художеств со званием художника‐архитектора в 1904 году . Его блестящие данные отмечались всеми . В 36 лет он был академиком , позже — председателем Совета Академии художеств на правах вице‐президента . Его имя было в ряду таких выдающихся русских архитекторов , как В . Щуко , А . Щусев , И . Фомин , И . Жолтовский , а это были мастера , ставшие основоположниками советской архитектуры . Он много строил в России , своеобразно интерпретируя русское классическое наследие и принципы народного зодчества , это был признанный архитектор‐практик . Но тот день , когда над Арменией взвилось знамя Октября и Армения после многовекового перерыва вновь обрела государственность , стал решающим и для Александра Таманяна . Сорокапятилетний мастер , построивший уникальные здания в Петербурге , Москве , Ярославле и других городах России , оставив всё , едет на родину , которую он до этого никогда не видел , едет , как он любил говорить , в « свою Армению ».

1 Яралов Ю . С . Таманян . М ., 1950; Зорян Л . Таманян . Ереван , 1978.