Глазами природы. Том III

Вспоминается или не вспоминается, но в подсознании гдето присутствует лермонтовское: «Нет, я не Байрон, я другой…» (тем более что у него – «Но только с русскою душой»). Говоря о Ермолаеве, можно вспомнить и цветаевское: «Другие – с очами и с личиком светлым, А ято ночами беседую с ветром. Не с тем – италийским Зефиром младым, – В «других берегах» слышится чтото особенное. Глубина, смысловая емкость, поэзия, в звучании этих двух слов заключенная (сами созвучия, перекличка дрг – брг, и еще чтото, что чувствуется тут и о чем, наверное, мог бы сказать специалист по поэтике), метонимическое замещение берегами – жизни («берега» – «жизнь»: часть – за целое, и целое здесь, конечно же, – жизнь). Произносится: «другие берега», мыслится же, ощущается: «другая… жизнь», – все, что обнимают эти другие берега. – Все, отчего, почему берега эти – другие «берега» жизни. С хорошим, с широким, Российским, сквозным!».