Глазами природы. Том III

галина курьерова

робным истолкованием отсылаю к текстам самого Ермолае- ва; впрочем, и они неспособны объяснить суть этой процеду- ры, поскольку «метафизический сенсуализм», как я для себя определяю художественную систему Ермолаева, в принципе не переводим на язык словесных формулировок, поскольку предполагает чувственнотелесный тип непосредственного понимания — соучастия. Вместе с тем, как только мы освобождаемся от гипнотиче- ского зрелища жертвоприношения Всего на алтарь Ничто («Наша задача — уйти в Ничто. Это сулит освобождение от суеты» — из Ермолаева), возможности истолкования ер- молаевского космоса, его описания и картографирования существенно расширяются. Предвижу, что такой гипотетический комментатор будет вы- нужден бороться с соблазном мифологической гиперболиза- ции фигуры Ермолаева в стиле сочинений его учеников, на- писанных в духе «так говорил Заратустра». И надо сказать, что соблазн этот не лишен объективных оснований и проис- текает из его экстраординарной, огнедышащей энергетики и завидной легкости воспарений в эмпиреи абсолютных кате- горий и сакральных художественных имен XX века. Зрелище того, как Ермолаев ведет творческий диалог или перебранку с патриархами авангарда, наводит на мысль, что он вполне комфортно себя чувствует в этом «горнем мире».

13