Гамбургский счет

Нужна не ирония, но свободные руки. Очень хорош рассказ «Дитё». Он развивается сперва, как будто по Брет Гартту: гру бые люди находят ребенка и ухаживают за ним. Но дальше вещь развертывается неожиданно. Ребенку нужно молоко. Ему кра дут киргизку с младенцем, но чтобы хватило молока на своего ребенка, убивают желтого маленького конкурента. Иванов женат, у него недавно родилась дочка. Есть среди серапионов теоретик Илья Груздев, ученик Бори са Эйхенбаума и Ю. Тынянова. К концу зимы пришел еще один поэт — Николай Тихонов. Из кавалеристов-красноармейцев. Ему 25 лет, кажется, что у него пепельные волосы, а он на самом деле седой блондин. Глаза открытые, серые или голубые. Пишет хорошие стихи. Живет внизу, в обезьяннике с Всеволо дом Рождественским. Хорошо Тихонов рассказывает про лоша дей. Как, например, немецкие лошади, взятые в плен, саботиро вали и изменяли. Еще есть Константин Федин. Тот из плена пришел, из гер манского. Революцию пропустил. В плену сидел. Хороший малый, только традиционен немного. Вот я впустил в свою книжку серапионов. Жил с ними в одном доме. И я думаю, что Государственное политическое уп равление не рассердится на них за то, что я пил с ними чай. Рос ли серапионы трудно, если бы не Горький, пропали бы. Алексей Максимович отнесся к ним сразу очень серьезно. Они в себя больше поверили, Горький чужую рукопись почти всегда пони мает, у него на новых писателей удача. Не вытопталась, не скокошилась еще Россия. Растут в ней люди, как овес через лапоть. Будут жить великая русская литература и великая русская наука. Пока серапионы на своих вечерах каждую пятницу едят хлеб, курят папиросы и играют после в жмурки. Господи, до чего крепки люди! И никто не видит, чем нагружен человек по его следу, только след бывает то мельче, то глубже. Не хватило пролетариата, а не то сохранились бы еще ме таллисты. Видал я в России и любовь к машине, к настоящей матери альной культуре сегодняшнего дня. В зиму 1922 года шел я по Захарьевской. На Захарьевской помещается Автогуж. Сейчас его уже нет, там он, кажется, це ликом ликвидирован. Ко мне подошел молодой человек в костюме шофера. «Здрав ствуйте,— говорит,— господин инструктор». Называет свою фамилию. Ученик из школы шоферов. «Господин инструктор,— говорит ученик и идет рядом со мной,— вы не в партии?» Под партийным в России подразуме вают, обыкновенно, большевика.

181