Гамбургский счет

редаче сюжет уже в самом себе обнаруживает «игру» форм. Мы здесь уже встретим параллелизм, контраст, превращение, цепь звеньев и т. п.» 1 . Чем далее углубимся мы в содержание, отмечает Г. Шпет, тем больше будем убеждаться, что оно — идущее до бесконечности «переплетение, ткань форм. То, что дано и что кажется неиспытанному исследователю содержанием, то разрешается в тем более сложную сис тему форм и напластований форм, чем глубже он вникает в это соде ржание. Таков прогресс науки, разрешающий каждое содержание в сис тему форм и каждый «предмет» в систему отношений. (...) Мера содер жания, наполняющего данную форму, есть определение уровня, до которого проник наш анализ (...). Так, капля воды — чистое содержание для весьма ограниченного уровня знания; для более высокого — система мира своих климатических, минеральных и орга нических форм. Молекула воды — система форм и отношений ато мов (...). Чистое содержание все отодвигается, и мы останавливаемся на уровне нашего ведения. Как глубоко можно идти дальше, мы об этом сами не знаем. Мы знаем только императив метода: пости гать содержание значит разлагать смутно заданную материю в идеаль ную формальность» 2 . Все создавшие обширную литературу теоретические споры 1920-х годов прошли под знаком предложенных Шкловским дефиниций, спровоцировавших статьи (книги)-ответы В. М. Жирмунского, Б. М. Энгельгардта, Бахтина — Медведева, Л. С. Выготского, Б. В. То машевского — фундаментальные для теоретической поэтики. Для истории литературы столь же плодотворными оказались идеи о формах и причинах литературного развития. Всегда считалось или молчаливо подразумевалось, что каждый последующий большой писа тель — в какой-то мере наследник предыдущего. Шкловский заявил: «Если выстроить в один ряд всех тех литературных святых, которые канонизованы, например, в России с XVII по XX столетие, то мы не получим линии, по которой можно было бы проследить историю развития литературных форм. (...) Некрасов явно не идет от пуш кинской традиции. Среди прозаиков Толстой также явно не происходит ни от Тургенева, ни от Гоголя, а Чехов не идет от Толстого» (с. 120). Прямого наследования нет, оно направлено «не от отца к сыну, а от дяди к племяннику» (с. 121). Сторонникам прежней точки зрения, жившей если не на положе нии аксиомы, то постулата, пришлось ее доказывать; всплыли воп росы: что новая эпоха наследует? от чего отталкивается? что преоб разует? рождает ли абсолютно новое качество? В работах соратников были впервые поставлены проблемы литературной эволюции. Позиция безоглядной бескомпромиссности и готовности идти до конца, плодотворная для науки, очень удобна для критики и неком фортабельна для занимающего такую позицию. «Количество статей, которые я написал, может сравниться только с количеством статей,

1 Шпет Г. Эстетические фрагменты. II. Пг., 1923. С. 60. 2 Там же. С. 101-102. 14