Гамбургский счет

прикатил к Дому искусств; из вещей главное, конечно, была мука, крупа и бутылки с подсолнечным маслом. Въехал в Дом искусств без разрешения администрации. Жил в конце длинного коридора. Его зовут Пястовским тупи ком, потому что в конце он упирается в дверь поэта Пяста. Пяст же ходил в клетчатых брюках — мелкая клетка, белая с черным, — ломал руки и читал стихи. Иногда говорил очень хорошо, но в середине речи вдруг останавливался и замолкал на полминуты. В эти минуты какого то провала сам Пяст как-то отсутствует. Другое название коридора — «Зимний обезьянник». На обезьянник он похож: все двери темные, трубы, от пе чурок над головой, вообще похоже. И железная лестница вверх. Потом — елисеевская кухня. Вся в синих с белым изразцах, плита посередине. Чисто в кухне, но тараканов много. Маленький свиненок ходит по кафельному полу, тихо по хрюкивая. Питался он одними тараканами, но не раздобрел, и его продали. Рядом со мной в обезьяннике жил Михаил Слонимский. В это время он еще не был беллетристом. Готовил работу «Литературные салоны». Кончил только что биографию Горь кого. Если у него был хлеб, он ел его с жадностью. Еще дальше жил Александр Грин, мрачный и тихий, как каторжник в середине своего срока. Грин сидел и писал повесть- «Алые паруса», наивную и хорошую. Мне было тесно на узкой кровати. Я слегка голодал уже. Есть приходилось одну гречневую кашу. Каждый день. Часто бывала рвота. Не было письменного стола, а в этом деле я американец. Требовал стол. Терроризировал дом совершенно. Но скоро меня перевели в комнату наверху. В ней было два окна на Мойку. Купол Казанского собора невдалеке и зеленые вершины то полей. В комнате все вещи крупные. В соседней комнате умывальник. Здесь я стал жить лучше. От Украины у меня еще остался сахар. Я ел его, как хлеб. Если вы не были в России с 1917 до 1921 года, вы не можете себе представить, как тело и мозг — но не как интеллект, а как часть тела — может жалобно требовать сахара. Оно просит его, как женщину, оно лукавит. Как трудно донести до дому несколько кусков белого сахара! Трудно, сидя в гостях, где случайно на столе стоит сахарница с сахаром, не забрать всего сахара в рот и не сгрызть его.

168