Гамбургский счет

Им было очень страшно, отца увозили в Вологду рыть окопы, арестовывали, гоняли рыть могилы. Он рыл. Но бегал и где-то зарабатывал. В доме было тепло у печки. Это была круглая обыкновенная печка, в нее вкладывали дро ва, и она потом становилась теплой. Но это была не печка, это был остаток буржуазного строя. Она была драгоценной. В Питере при нэпе на окнах магазина вывешивали много надписей. Лежат яблоки, и над ними надпись «яблоки», над сахаром «сахар». Много, много надписей (это 1921 год). Но крупней всего одна надпись: БУЛКИ ОБРАЗЦА 1914 ГОДА Печка была образца 1914 года. Я с одним художником ходил к этой печке. Он рисовал мой портрет; на нем я в шубе и свитере*. На диване сидела девушка. Диван большой, покрыт зеленым бархатом. Похож на железнодорожный. Я забыл про евреев. Сейчас только не думайте, что я шучу. Здесь же сидел еврей, молодой, бывший богач, тоже образца 1914 года, а главное, сделанный под гвардейского офицера. Он был женихом девушки. Девушка же была продуктом буржуазного режима и поэтому прекрасна. Такую культуру можно создать только имея много шелковых чулок и несколько талантливых людей вокруг. И девушка была талантлива. Она все понимала и ничего не хотела делать. Все это было гораздо сложней. На дворе было так холодно, что ресницы прихватывало, прихватывало ноздри. Холод проникал под одежду, как вода. Света нигде не было. Сидели долгие часы в темноте. Нельзя было жить. Уже согласились умереть. Но не успели. Близилась весна. Я пристал к этому человеку. Сперва я хотел прийти к нему на квартиру и убить его. Потому что я ненавижу буржуазию. Может быть, завидую, потому что мелкобуржуазен. Если я увижу еще раз революцию, я буду бить в мелкие дребезги. Это неправильно, что мы так страдали даром и что все не изменилось. Остались богатые и бедные. Но я не умею убивать, поэтому я вызвал этого человека на дуэль.

165

Made with FlippingBook Ebook Creator