Гамбургский счет

в одном отношении: свою технику он понимает как технику, а не как мистику. Большие вещи написал в Петербурге Андрей Белый. Белый живет сейчас в Берлине, но без него не расскажешь про Петербург. В Петербурге Белый — это Вольфила — Вольная философ ская ассоциация. Часто семь градусов мороза в полном людном зале. Последние вещи Андрея Белого организованы довольно сложно. По построению их можно сравнить с романами-загадка ми типа Редклиф, Матюрен, отчасти Диккенс и Достоевский. Разверну подробнее. Каждое художественное произведение содержит в себе элемент торможения. Одним из приемов тормо жения является загадка. Возьмем, например, «Преступление и наказание» Достоевского. Там дело начинается с описания приготовления (петля для топора, замена цилиндра шапкой), цель приготовления неизвестна. Мотивировка же преступления (статья Раскольникова) дана еще позже, уже к концу романа. Таким образом, здесь мы имеем дело с сюжетной инверсией. Андрей Белый употребляет иной способ торможения. Основ ной его прием — «рой» и «строй». «Строй» — это мир эмпири ческих фактов. «Рой» — это развертывание факта в длинный ступенчатый ряд, вроде разложения формы на кубистических картинах. Прием этот Белый развил особенно четко в «Котике Летаеве». Сперва дается «рой», ряд осколков, которые медленно высветляются в «строй». Происходит становление мира. Этот прием у Андрея Белого разнообразно мотивируется: в «Котике Летаеве», например, мотивировка дана бредом. Андрей Белый останется в русской литературе, и после него писатели будут иначе строить свои вещи, чем до него. Антропософия Андрея Белого пройдет. Форма переживает моти вировку. Перейду к молодым прозаикам. Это — известные уже по имени на Западе (русском) серапионы. Серапионы родились в Питере, в конце коридора Дома искусств, в комнате Михаила Слонимского. Первоначально хотели называться «Невский проспект». Слонимский — хороший мальчик лет 22, любящий лежать в кровати до четырех часов в дни, когда у него нет хлеба. Отличие серапионов от прочих литературных групп то, что на их собраниях не говорят ни о политике, ни о мистике, а только о мастерстве. Делятся они, по словам Евгения Замятина*, на Восток — Всеволод Иванов, Зощенко Михаил, Николай Никитин,— эти работают над языком, принадлежат к традиции, начатой Далем и Вельтманом и продолженной Лесковым, и на Запад — это Каверин (Зильбер — не знаю, для чего ему понадобился псевдоним), Лев Лунц, Михаил Слоним ский, Николай Тихонов (он же поэт) и два поэта: Владимир Познер и Елизавета Полонская. Западники тянут в сторону 148