Гамбургский счет

Если бы сидящие в зрительном зале обладали остроумием, то потолок бы треснул от хохота над тем, что человек для того, чтобы ниспровергнуть театр, написал пьесу, еще одну пьесу. Бедный Евреинов! — такой большой ответ и такое пустяко вое действие. P. S. Для компактности помещаю сюда же рецензию. На днях вышла книга человека*, фамилии которого я не назову, чтобы не сделать ему рекламу. Назовем этого человека условно Игрек. Книжка издана превосходно на восьмидесятифунтовой бумаге. Предисловие Евреинова, рисунки Ю. Анненкова. Что нравится Евреинову в Игреке — понятно: Игрек — предел, к которому Евреинов стремится. Фамилию же Анненкова в этой книге видеть неприятно. Тем

более что рисунки его в ней не совсем уместны. Но мало ли какие фамилии попадаются вместе. Вот еще одна: Виктор Шкловский.