Гамбургский счет

О ВКУСАХ

Во Франции проходила анкета о том, кто лучший драматург мира. Громадное большинство голосов получил Ростан; Шекспир и Софокл остались без места. Во времена Шекспира театр его был полон, хотя, быть может, и неуважаем. Во времена Софокла театр был полон, и народ знал, вероят но, что он смотрит. Я написал это не для того, чтобы плакать о золотом веке, и не для того, чтобы предложить восстановить его явочным поряд ком. Сейчас сезон открывается в лучших театрах Шекспиром, а интересно, что сказала бы публика при анкете. Нормален ли разрыв между вкусами зрителей и репертуа ром? Нужно ли воспитывать зрителя? Если бы в свое время стали воспитывать английского зрителя, то, конечно, ему не дали бы Шекспира. Ростан — пошлость, но благоговение перед авторитетами, ре ставрация — по-моему, пошлость также. Три года жду я на сцене постановок пьес Блока*; пьеса Маяковского была поставлена, но была снята, как враждебный флаг, изменнически поднятый над крепостью и сейчас же сор ванный. Для постановок новых пьес в больших театрах, очевидно, есть ценз смерти. Правда, он был нарушен для постановки «Маски» Окса**. Не радуют меня хорошие вкусы петроградских театров. Это не радует меня, как и крики о порче языка. Почтенные крики и очень забавные. По ним получается, что вся русская ли тература портила русский язык во главе с Толстым. Я знаю, что француз, отвечавший на анкету похвалой Рос тану, был в свое время палачом импрессионистов и сейчас душит помаленечку все живое в искусстве. Но и театр Шекспира перед лицом предупрежденной, что «это хорошо», толпы, это не лучше Ростана, это подушка на лице. Мнение большинства в искусстве, это — то ничто, то все,— этим искусства не смерить; но классицизм и хороший тон еще не спасали никогда. Особенно сегодняшний, ничего не отрицаю щий, музейный, коллегиальный классицизм. Я тоже не знаю, что делать с театром. Я, человек, носящий под полой желтый флаг футуристов. Но мне хотелось бы увидеть на месте театра хорошего вкуса и реставрации — такой театр, которому дали бы так портить искусство, как портят сейчас язык. Хоть кинематограф оставили бы без опеки и без «историчес ких картин»***.

108