Гамбургский счет

пьесу, имеющую определенную фабулу, Радлов же обрамляет трюки весьма слабо разработанным сюжетом, в котором почти нет организующего ядра. В то же время Анненков как художник новой школы, чуж дой потребности мотивировать введение каждого художествен ного приема, ввел в свою комедию действующих лиц, совершен но не связанных с ее сюжетом. Благодаря этому они, как, напри мер, клоун Анюта, гораздо ярче выделялись на фоне основного сюжета, чем радловская параллель к этому же приему — клоун посланец. Интересно отметить, что, как всякий новатор, Аннен ков оказался в то же время истинным восприемником традиции. Именно в двух планах, не слитых между собой, совершалось действие в начале развития европейской драмы (у Аристофана есть тоже такая двойственность), и в русском народном театре, как и в турецком «Карагезе»*, развертываемый материал вво дится без мотивировки, и швы, соединяющие части комедии, не закрашиваются. У Анненкова, как и у Радлова, есть один общий недостаток, их роднящий. Их театр вне слова. Или, вернее, слово в нем на ущербе. В этом их минус и резкий разрыв с народным искус ством. Как я уже писал в своей заметке о «Царе Максимилиане» («Жизнь искусства»), народный театр, особенно русский, не столько театр движения вообще, сколько театр словесной дина мики. Слово, «самовитое слово» дорого народу. Народные пьесы не меньшие мастера слова, чем поэты-футуристы и модернисты. Фабричная частушка тоже жива словом, игрой звука и смыс лом слова. Радлов, происходя по прямой линии от Юрия Анненкова, по боковой происходит из пантомим Мейерхольда; в этом объясне ние и оправдание пренебрежения словом. Грех же Юрия Ан ненкова перед словом непростителен. Статья моя печатается в том же порядке, в котором я суще ствую сам,— в дискуссионном. Во всяком искусстве есть свой строй — то, что превращает его материал в нечто художественно переживаемое. Этот строй находит выражение себе в различных компози ционных приемах, в ритме, фонетике, синтаксисе, сюжете про изведения. Прием есть то, что превращает внеэстетический ма териал, придавая ему форму, в художественное произведение. Как-то странно обстоит дело в цирке. Его представления, ко торые можно разделить на: во-первых, фарсово-театральную часть (у клоунов) ; во-вторых, на часть акробатическую; в-третьих, на представление со зверями,— художественно по строены только в первой своей части. ИСКУССТВО ЦИРКА

106

Made with FlippingBook Ebook Creator