Гамбургский счет

В чем очарование искусства?* Внешний мир не существует. Не существуют, не восприни маются вещи, замененные словами; не существуют и слова, едва появляющиеся, едва произносимые. Внешний мир вне искусства. Он воспринимается как ряд намеков, ряд алгебраических знаков, как собрание вещей, имею щих объем, но не имеющих материальности — фактуры. Фактура — главное отличие того особого мира специально построенных вещей, совокупность которых мы привыкли назы вать искусством. Слово в искусстве и слово в жизни глубоко различны; в жиз ни оно играет роль костяшки на счетах, в искусстве оно фактур но; мы имеем его в звучании, оно договаривается и довыслуши вается. В жизни мы летим через мир, как герои Жюль Верна летели с Земли на Луну в закрытом ядре. Но в н а ш е м ядре нет окон. Вся работа художника-поэта и художника-живописца сводится, в первую голову, к тому, чтобы создать непрерывную, каждым своим местом ощутимую вещь,— вещь фактурную. Поэт, имея материалом своего творчества, построения форм не только слово-звук, но и слово-понятие, также творит из него новые вещи. Добро и зло в искусстве — фактурны. Нельзя думать, что искусство, изменяясь, улучшается. Само понятие улучшения подъемом вверх — антропоморфично. Формы искусства сменяются. Бывают минуты если не падения искусства, то растворения в нем ряда чужих ему элементов. Таково, например, творчество наших передвижников. Тогда искусство живет помимо этих элементов, которые участвуют в жизни, как пуля, сидящая в груди, участвует в жизни тела. Нельзя сказать, что Репин совсем не художник, но нужно помнить, что он художник постольку, поскольку он решал вопро сы о создании особого рода вещей — полотен, покрытых крас ками. С другой стороны, художники, часто думая, что решают чисто живописные проблемы, не решают их, а только показы вают, и вот получается живописная алгебра, то есть «несделан ная картина»,— вещь, по существу, прозаическая. К такому живописному символизму приходится отнести школу супрематистов. Их картины скорее заданы, чем сделаны. Они не организова ны с расчетом на непрерывность восприятия. Правда, здесь «поставлен вопрос» не о вреде религии или крепостного права, а об отношении красного четырехугольника к белому полю, но, по существу, это «идейная» живопись. Из русских художников ближе всех подошли к вопросу создания сделанных, непрерывных вещей — Татлин и Альтман.

4*

99