Эстетика. Том второй

и язык достаточно развиты, может блеснуть умом по поводу боль шинства предметов и отношений, может искусно выразить свое мнение о них, подобно тому как всякий человек в состоянии на писать письмо. Этот общий, часто повторяемый, хотя и с новыми нюансами, напев скоро надоедает. На этой ступени речь идет главным образом о проникновении души, о том, что человек с глубоким умом и богатым сознанием целиком вживается в дан ные состояния, ситуации и т. д., задерживаясь в них и создавая из предмета нечто новое, прекрасное, само по себе ценное. Персы и арабы, которым свойственны восточная пышность образов, свободное блаженство фантазии, относящейся к предме там всецело теоретически, дают блестящий образец такой поэзии даже для настоящего времени и современной субъективной заду шевности. Испанцы и итальянцы тоже оставили нечто подобное. Хотя Клопшток и говорит о Петрарке: «Лауру Петрарка воспел в песнях как поклонник — прекрасно, но как любящий — нет»,— однако любовные стихотворения Клопштока полны только мора лизующих размышлений, тоскливого, меланхолического томле ния и страстного стремления к счастью бессмертия, тогда как у Петрарки мы восхищаемся свободой внутреннего облагороженно го чувства, которое хотя и включает в себя потребность быть с любимой, все же удовлетворено в самом себе. Ибо в кругу этих предметов, ограниченном вином и любовью, кабаком и виночер пием, присутствуют желание, вожделение, и персидские поэты, например, отличаются необычайной пышностью этих своих обра зов. Здесь, однако, фантазия, исходя из своего субъективного ин тереса, совершенно удаляет предмет из сферы практических же ланий; она интересуется только этим полным фантазии занятием, которое выражается во множестве сменяющих друг друга оборо тов и выдумок и которое остроумно играет как радостями, так и печалями. Среди современных поэтов на уровне такой же остроумной свободы, но более субъективно интимной глубины фантазии на ходятся главным образом Гёте в его «Западно-восточном дива не» и Рюккерт. Стихотворения Гёте в «Диване» существенно от личаются от его прежних стихотворений. В «Привете и расстава нии», например, язык, изображение прекрасны, чувство отлича ется интимностью, однако ситуация здесь совершенно обыденна, исход тривиален и свободная фантазия тут не развернулась. Со вершенно другой характер носит стихотворение в «Западно-вос точном диване», называющееся «Воссоединение». Здесь любовь целиком перенесена в область фантазии, в ее порывы, счастье и блаженство. Вообще в аналогичных произведениях нет субъек

321·