Эстетика. Том четвертый

видел оп воплощенным в действительности или же сам помогал воплощать и сохранять в действительности. Перед этой идеей исчезала его индивидуальность, только для идеи требовал он со хранения и длительной жизни, и мог осуществить это сам. Тре бовать же длительной или вечпой жизни для себя как индивида, вымаливать ее ему не могло прийти в голову; или приходило на ум редко; только в минуты бездеятельности, лени мог он сильнее чувствовать желания, касавшиеся лишь его одного. Катон обра тился к платоновскому «Федону» лишь после того, как было раз рушено то, что до тех пор было высшим порядком для него, его мир, его республика; после этого он нашел прибежище для себя в порядке еще более высоком. Боги их властвовали в царстве природы, царя над всем, что могло доставить человеку радость или страдание. Они ниспосы лали возвышенные страсти, равно как великий дар мудрости, ре чи и совета. Их спрашивали о счастливом или несчастливом ис ходе разных предприятий, их молили о благоволении, благодари ли за всевозможные дары. Этпм владыкам природы, этому могуществу человек мог противопоставить самого себя, свою сво боду, если он приходил в столкновение с ними. Их человеческая воля была свободна, подчинялась своим собственным законам, им неведомы были божественные заповеди, а если моральный закон онті и называли божественным предписанием, то он нигде не был записан и незримо правил ими («Антигона»). При этом они за каждым признавали право иметь свою волю, пусть добрую или злую. Добрые видели свой долг в том, чтобы быть добрыми, но они уважали свободу другого, свободу не быть добрым, и не выставляли ни божественной морали, ни морали придуманной или выведенной ими самими, которой затем можпо было бы ждать от других. Успешные войны, рост богатств, знакомство с различными жизненными удобствами и роскошью породили в Афинах и Риме аристократию воинской славы и богатства, вручили ей власть π влияние над многими людьми, которые охотно и добровольно уступили им могущество и силу в государстве, поскольку их под купали деяния этих мужей и еще больше то, как те пользовались своим богатством. Они сознавали при этом, что сами отдали им власть и могут опять отобрать ее в первом же проявлении дур ного настроения. Но со временем они перестали заслуживать упрек, который так часто им предъявляли, упрек в неблагодар ности, когда, выбирая между подобной несправедливостью и сво бодой, они предпочитали первое и могли проклясть добродетели мужа, если они несли гибель их отечеству. Вскоре могущество,

26