Эдгар Дега и его искусство

постольку, поскольку непроизвольно грациозны движения всякого до- машнего животного, всякой молодой самки... Таково первое впечатление от картин Дега. Как кощунственно непохожи они на образы женской наготы, завещенные всем француз- ским искусством! Переворот произведенный художником в области эстетических вкусов ни в чем, пожалуй, не сказался так резко, как именно здесь. Ибо из всех жанров искусства, изображение тела—жанр наиболее консервативный. Нигде так долго и всецело не господство- вало засилие ложно-классического, греко-римского канона красоты, как именно в сфере изображения голого тела, из которого академия сделала какой-то мертвый космополитический штамп. Как ни эволю- ционировали художественные вкусы, какие бы уступки „натуре" ни делал академизм в портретной, пейзажной и жанровой живописи, но человеческое тело попрежнему оставалось забронированным от всяких дуновений жизни, и попрежнему все новые и новые поколения худож- ников изучали его сквозь призму музейных образцов и школьных гипсов, а изображали — в виде героинь и героев ми ѳ ологии. Этому культу шаблонной и слащавой академической наготы Дега противо- ставила обнаженную натуру, полную характера и жизни. Он разбил гипсовую броню, которая сковывала женское тело, и это тело стало для него простым об'ектом изучения и наблюдения, как и всякой другой предмет, одушевленный или неодушевленный. Отбросив всякую галантность, он посягнул на Ея Величество Жен- щину, развенчал и сбросил ее с исторического пьедестала. Вместо божественной Афродиты, возникающей из пены морской, он показал Афродиту простонародную, выходящую из... резинового таза или цинковой ванны; это ли не насмешка над классицизмом? Вместо вы- сокой идеологии, которую присяжные академики присваивали своим обнаженным „Истинам" и „Свободам" — просто-напросто целая серия „Причесывающихся", „Моющихся" и „Сидящих в ванне" женщин (как скромно называл свои картины Дега); это ли не нож в спину салон- ного академизма?... Вместо пышного будуара Рококо, где на глазах у почтительных утренних визитеров происходит торжественное вставание и туалет маркизы, мы видим... банальную комнату, стрижку ногтей, умывание на корточках, самые непринужденные жесты—это ли не по- щечина изящному шику XVIII века? Современники именно так и ква- лифицировали наготу Дега. Геисманс приписывал художнику намерение бросить в лицо своему веку самое резкое оскорбление, унижая жен- щину, идол этого века... Действительно, Дега мог бы сказать своим противникам: „Вы все