Архитектор на фронте и в тылу

немецкую речь, стоны и хрипы задыхающихся людей, отдельные автоматные очереди, затем все стихло. Главное, у меня было такое состояние, что я не мог ощутить, жив или нет. Смотрю я глазами – и ничего не вижу, или не могу отрыть глаза, или вообще я ослеп, или наступила ночь. Сколько продолжалось это состояние – сутки, двое суток – я так и не смог установить. Но очевидно, когда я опомнился настолько, что смог сообразить, что про- изошло, вспомнил фигуру фашиста, метнувшего мне под ноги что-то, предста- вил, что могло произойти внутри помещения от взрыва с тяжелым перекрыти- ем. Я понял, что придавлен и завален обвалом, но не совсем, впереди осталась какая-то щель, и вроде бы ноги свободны. Я стал постепенно выбираться, хотя каждое движение вызывало нестерпи- мую боль. Для того чтобы как-то освободиться, я пытался щепкой выгрести из- под груди землю. Так или иначе, но желание выбраться из своей буквально могилы помогло мне в конце концов выползти на воздух. Я был поражен и потрясен ярким солнечным светом, белизной свежевыпав- шего снега, мирно чирикавшими на обломках воробьями, тишиной и неверо- ятными, не вяжущимися с этой картиной видом искалеченных, изуродованных товарищей. Одному осколком снесло череп. Другой был без пальцев рук. Тре- тий был расстрелян автоматной очередью. Все остальные оказались под об- рушившимся перекрытием и тоже были мертвы. Немного придя в себя, я решил, что мне необходимо пока светло добрать- ся до своего переднего края. Я подобрал автомат и только хотел выбраться из блиндажа, как услышал немецкую речь. В голове мелькнуло «все кончено». Разговаривают два фрица, проходя мимо меня. Я притаился за выступом, и меня, к счастью, не заметили. Они были уве- рены, что живых в блиндаже нет. Между тем солнце клонилось к закату. Мне было необходимо обязательно добраться до своих. Я осмотрел автомат, вставил новый заряженный диск и, положившись на судьбу, пополз от сарая к сараю, от стога сена к дому, стараясь держаться в тени. На выходе из хутора стояла полуразрушенная кирпичная будка, в которой немцы установили на треноге пулемет и организовали дежурство. Мой путь неминуемо должен был пройти мимо этой будки. Другой дороги нет. Подобравшись незаметно к будке и выбрав мгновение, когда меня не мог- ли заметить оба фрица, я нажал на спусковой крючок автомата. К счастью, ав- томат безотказно сработал. Я выпустил почти весь диск. К вечеру, превозмогая боль в правом бедре, я дополз до своих. Рассказал все командиру батальона. Меня отвезли в палатку, на полу ворох сена и раскаленная железная печь. Мне показалось, что я попал в рай после всего, что было.

52