Архитектор Константин Бабыкин. Всё о нём

в общежитии, был с нами полностью солидарен. Рассуждая о Ельцине, он прогнозировал: «То ли еще будет!» С годами его предсказания стано- вились все жестче. Горнист умолк. На время. Чтобы в «черный вторник» 17 августа 1998 года разбудить в холодном поту всю страну. Шура Рейфшнейдер был постарше сокурсников. Он наизусть цити- ровал «Двенадцать стульев» и «Золотого теленка». Рейфшнейдер при- надлежал к роду поволжских немцев, депортированных на север Сверд- ловской области. Ему, в виде исключения, разрешили учиться в УПИ, но обязали ежемесячно являться в органы с докладом «о наличии свое- го присутствия» в Свердловске. По причине «неблагонадежности» его не допустили к обучению военному делу. Шуру уважали студенты и пре- подаватели. Знаменитостью не только курса, но и всего института считали Пашу Богдашина. Все свободное время он пропадал в институтских мастер- ских, создавая мотоцикл собственной конструкции. Как вспоминал он сам – сотворенные им «мощные, маневренные машины, необычные по тем временам», позволили ему «резко уйти от спортивных соперни- ков и за три года пройти путь от новичка до мастера спорта, стать очень популярной в институте и за его пределами личностью». Начав с по- бед на городских соревнованиях, Богдашин добился призовых мест на всесоюзных и международных. С первенства ДОСААФ он вернулся в звании чемпиона, со сломанным носом и двумя призами – телевизо- ром и мотоциклетным кожаным костюмом. Телевизор был с экраном, который уже смотрелся без приставной линзы. Кроме хора Пятницкого по средам да «Человека с ружьем» он больше ничего не умел показы- вать. Пришлось его унести из комнаты. Паша был большой шутник. Шутки его были грубоваты. Он подво- дил провода от магнето к сидениям стульев и с интересом наблюдал, как высоко подпрыгивали несчастные, присевшие на них, когда он не- заметно дергал шнурок. Магнето – небольшого размера машинка, пре- образующая механическую энергию в электрическую. Применялась в системах зажигания для двигателей внутреннего сгорания. Паша с двумя-тремя энтузиастами прошивал мою постель черными нитками так, что подушку невозможно было оторвать от одеяла и одея- ло от матраса. При этом страдала вся комната. Ей приходилось не спать до моего прихода. Ждали, когда я, не зажигая света, чтоб не нарушить их праведный сон, прокрадусь к своей постели. Видимо, получаемое затем удовольствие стоило таких жертв. Постоянные творческие муки над курсовыми проектами вынужда- ли нас возвращаться в общежитие за полночь. Однажды, появившись около часу ночи, мы, жившие в разных комнатах, обнаружили про- пажу всего нехитрого нашего скарба – от шуб, висевших на вешалках, 212