Академия художеств

отличался чрезвычайной резкостью и совершенно не умел сдерживать себя. Эта резкость и погубила его. 16 сентября 1822 года состоялось общее собрание Академии Художеств для избрания почетных любителей, как и всегда, из наибо лее знатных и влиятельных вельмож. На этот раз собрание должно было избрать графа Гурьева, графа Кочубея и графа Аракчеева. Когда приступили к выборам, Лабзин спросил, за какие заслуги считает Академия необходимым избрать этих лиц. — Но это же все близкие к особе государя лица,—ответил ему Оленин. — А если так,—возразил Лабзин,—то я предлагаю избрать в по четные любители кучера государя, Илью, особу также весьма близ кую к государю, тем более, что он всегда сидит спиной к нему. — Но ведь он мужик, — заметил было скульптор Мартос. — Кулибин тоже был мужик,— отпарировал Лабзин,— однако это не помешало ему стать членом Академии Наук. Оленин, не зная, как выйти из неловкого положения, попробовал обратить предложение Лабзина в шутку. — Я не премину,— сказал он,— известить новоизбранных господ членов в почетные любители о чести, которую им сделал Александр Федорович предложением к совместному с ними выбору кучера Ильи. — Извольте им это сказывать, я их не боюсь! — ответил на это Лабзин. Об этом инциденте немедленно было сообщено военному гене рал-губернатору графу Милорадовичу, а тот поспешил доложить о нем государю, который находился тогда в Вероне. Милорадович заодно прибавил, что Лабзин весьма непочтительно выразился и по поводу закрытия масонских лож, заявив: „Что тут хорошего? Сегодня запретили ложи, а завтра принудят в'оные ходить. Ложи вреда не делали, а тайные общества и без лож есть" . Александр I, занятый на веронском конгрессе политическими проб лемами европейского масштаба, нашел, однако, время, чтобы заняться и „наглым поступком" Лабзина. Он приказал „немедленно отставить его вовсе от службы, ибо подобная дерзость терпима быть не может", и вы слать его в деревню. Если же у Лабзина собственной деревни нет, то выслать его в один из уездных городов отдаленной губернии с запре щением выезжать оттуда „без особенного на то моего разрешения". Лабзин был немедленно подвергнут домашнему аресту, а затем отправлен в маленький уездный город Сенгилей, Симбирской губер нии, „окруженный преимущественно татарским населением и полиц мейстер которого пользуется репутацией очень строгого человека". Там вместе с женою прожил Лабзин до мая 1823 года, когда им раз

65

5

Академкя Художеств